Ну вот скажите на милость, какая может быть связь между войной 1812 года, сигаретами и далёким американским городом? И уж тем более причём тут фамилии да ещё птичьи. Тем не менее, она есть и весьма занятная, хотя кому-то может показаться даже зловещей. Но начнём, как водится, от печки…
Финикийцы, как вы знаете, не любят, когда их узнают и тем более называют финикийцами. Моя бабушка, родившаяся за восемь лет до петроградского как бы переворота («как бы» поясню ниже), говорила, что их всегда можно вычислить по птичьим фамилиям. Будучи потомственной аристократкой, растерявший почти весь свой опыт общения с гувернантками за период одинокой эвакуации с тремя детьми в Елабуге вместе с Цветаевой, которую она знала потому, что они познакомились на корабле, их туда увозившем, моя дореволюционная бабушка называла их, правда, «французами», как тогда было принято за внешнее сходство.
Поэтому, думаю, никто сегодня не удивится, если мы назовём однофамильцами, скажем, какого-нибудь прожорливого мусорщика…
… хитрого пройдоху от боевых искусств, пошедшего по стопам другого не менее плутоватого персонажа легенд для восторженных простачков – Брюса Ли…
… а вдобавок вспомним обобщающую цитату из «Брильянтовой руки», где на финикийском звучит ставшее «почему-то» знаменитой цитатой «цигель цигель ай лю лю»…
Вот, кстати, один из героев этой сцены в 1930-е годы, если верить его страничке в Википедии:
Андрея Александровича Минакера, внука Семёна Ицковича Минакера и Анны Ифосифовны Кац, думаю, в этой связи представлять вообще никому не надо. Актёр был популярный и крайне всеми, включая меня, любимый. Поэтому не будем отвлекаться, а перейдём к сути раскрытия смысла, упрятанного в заголовок.
Про войну 1812 года известно всё. Хотя не понятно ничего. Почему, если целью Наполеона было покорить Россию, он попёрся за тридевять земель в какую-то Москву, если столица империи, Петербург, была под европейским боком? Почему, придя в Москву, он первым делом пишет письмо Александру, называет его «брат мой» и извиняется за то, что вошёл в город, не дождавшись (цитата: «… я на самом деле хотел бы пожертвовать Вам преимуществом первым войти в Москву. Если ваше величество хранит еще какую-то часть тех былых чувств, Вы благосклонно примете это письмо. Тем не менее, Вы можете быть мне только признательным за то, что я отдаю себе отчет в том, что происходит в Москве. По сему, милостивый государь, брат мой, молю бога, чтобы он хранил ваше величество и берег под своей святой и достойной защитой»)?
Почему на всех мемориалах (и до сих пор), посвящённых той «войне», будь то памятники, стоящие от реки Березины до самой Москвы, или памятные монеты, штампованные ещё к столетнему юбилею в 1912 году, профили Наполеона и Александра рядом? Вы видели хоть один памятник Сталину и Гитлеру вместе?
Почему ни про московскую кампанию, включая Бородинское сражение, не написано ничего на знаменитой триумфальной арке в Париже, хотя там перечислены все 128 самых громких битв, в которых полегло немало французов, а Москва там запечатлена не как французское Moscou, а как незнакомое французам Moscowa?
Почему не только вся переписка внутри «русской армии» шла исключительно на французском, но и также на французском были и устные обращения генералов к «русским» солдатам? Почему у обеих армий была совершенно одинаковая форма? Почему через три дня после позорного разгрома при Бородино отступивший за сожженную Москву товарищ Кутузов получает величайший военный титул Российской империи? Почему ни в одном французском документе того времени не говорится о войне с русскими? А в русских документах – о войне с французами? Там всюду фигурирует некий безымянный «враг».
Ответ, думаю, гораздо проще, чем нам кажется. Про войну 1812 года мы знаем из множества книг, написанных вовсе не по горячим следам, а гораздо позже. Если интересуемся этим вопросом. Если же нет, то «знаем» по Льву Толстому и его «Войне и миру» (1867) да по поэме как бы шотландца Лермонтова «Бородино» (1837). А вот если вы вдруг захотите узнать что-нибудь из первоисточника, то есть из рукописей того времени, а не из учебников, романов и фильмов, то увы и ах. Например, на сайте Российской государственной библиотеки вы обнаружите 24 жалких рукописных экспоната, причем против многих там стоят вопросительные знаки. Подробности можете почерпнуть хотя бы из этого видео.
Нет ни писем, ни воспоминаний, ни кучи карт с отпечатками пальцев того же Кутузова или пятнами крови Багратиона. Нет ничего.
Не буду долго на эту тему рассуждать. Сегодня уже набралось предостаточно интересных исследований, которые показывают события 1812 года в совершенно ином свете. Французы с «русскими» (то есть романовскими русскими) не воевали. Наполеон был свадебным генералом для завоевания питерцами Московии с уничтожением всех важнейших документов в пожаре. Именно поэтому, когда армия в итоге ретировалась, как нам рассказывают, «лихие русские солдаты» дошли на французских пятках до Парижу, всех тамошних девиц перепортили, а заодно ввели во французский обиход слово «бистро», ставшее жанром общепита. Ну, то есть добились полного поражения супостата. Настолько полного, что Наполеон, как ни в чём ни бывало продолжал завоёвывать Европу и только в 1815 году был как бы разбит под Ватерлоо, чем замечательно обогатил, спекульнувшее «новостью» на лондонской бирже семейство Ротшильдов (которые на самом деле Ротс-чайльды, о чём я когда-то писал отдельно).
С кем же тогда Наполеон и Александр воевали в Московии? И вот тут-то начинает работать ассоциативное мышление и мне на память, хотя я не курю (и не пью после того, как где-то услышал "Куришь, пьёшь вино и пиво - помогаешь Тель-Авиву"), приходит пачка дорогих, если не сказать престижных сигарет Davidoff. Вот их автор:
В миру Sussele-Meier Davidoff родился в 1904 году в украинском Новгороде-Сиверском в обычной финикийской семье, открыл магазин для курильщиков в Женеве и стал «королём сигар». Понятно, что королём стал он, а начало было положено его предками, с которыми он уехал в Швейцарию в 1911 году. Потому что если верить уважаемой газете «Лос-Анджелес Таймс», то…
According to a company biography, one of the first customers at the family’s new shop in Geneva was Vladimir Lenin, who spent seven years in Switzerland before returning to Russia in 1917 to lead the Communist revolution.
То есть Владимир Бланк, гуляя по Женеве, в тот магазинчик заглянул и стал одним из первых его клиентов, как гласит «биография компании».
Кстати, раз уж мы не к месту вспоминали Ленина, а чуть выше говорили про Романовых, давайте заглянем на страницу Дома Романовых и по ходу дела узнаем, что одним из ныне здравствующих их представителей выступает некий прынц (то бишь «князь») Karl Emich of Leiningen. Во времена Ленина его дедушка звался Карлом и выглядел вот так:
При желании можете сами про этих аристократов (иначе говоря, стократных ариев) почитать тут, а нам с вами важно, что теперь мы знаем: Бланк стал Лениным не потому, что где-то на реке Лене были забастовки, а потому что его кузенами были финикийцы из семейства Leiningen, из которого достаточно выбросить лишние буквы и получится Lenin. Между прочим, не знаю, как вам, а мне попадалась информация о том, что Бланк не только картавил, но и вообще очень плохо говорил по-русски. Если вы сейчас возмутились, потому что читали про его сибирское детство и т.п., так ведь написать-то можно всяко разно не только про войну 1812 года. Бумага стерпит. Зато теперь нам с вами должно быть понятно, почему перед объездом в Харбин «расстрелянные» Романовы передали власть не Свердлову (младшего брата которого, Зяму, любил сзади на Капри Максим Горький ака Алексей Максимович Пешков) и не Бронштейну-Троцкому, а именно Бланку, своему кровному родственнику по линии Leiningen. Кстати, раз уж мы про фамилии, то если вы знаете английский, наверняка вас фамилия Бланк всегда забавляла, потому что именно так в англоязычных анкетах обозначается пустое место, куда как раз и следует вписать нужную вам фамилию – хошь Ульянов, хошь Ленин, хошь так Бланк и оставь…
Фамилия Davidoff может в буржуазных источниках писаться Davidov, Davydov или Davidow, что никак не мешает нам с вами однозначно видеть обычных Давыдовых, фамилию не птичью, но оттого не менее финикийскую, поскольку в основе лежит всё тот же царь Давид, потомками которого мнили себя не только шотландские короли.
Не знаю, как у вас, а у меня, любившего историю 1812 года ещё с пятилетнего возраста (в шесть я наизусть читал «Бородино», чтобы меня приняли в английскую спецшколу на Кутузовском проспекте, из которой уже во втором классе я радостно перешёл в обычную восьмилетку), Давыдов всегда ассоциировался с замечательно лихим Денисом Давыдовым, который поправлял вихрастый чуб, покручивал длинный ус и рубил, панимаш, французишек во главе самых что ни на есть русских партизан. Вот как его принято изображать:
А вот он на коне:
На специальной странице, посвящённой партизанскому движению, эта картинка так и подписана: «Давыдов в казакине и ермолке». Если вы не знаете, что такое ермолка и кто её носит, можете полюбопытствовать здесь.
Перебрасывая мостик к началу моего дурацкого рассуждения насчёт истинных причин войны 1821 года, становится понятно, что либо партизан нужно было возглавить (сегодня это принято называть «управляемая оппозиция»), либо никаких партизан не было, а был русский, неподвластный давидовским Романовым народ, с которым Наполеон (сопровождаемый и охраняемый совместной франзцузско-романовской армией) и Александр (прячась в Питере) воевали. То есть Дениса Давыдова просто в литературу о той войне вписали, как сегодня вписывают кого и куда угодно, если нужно.
Вот вам цитата из литературного произведения, писанного, говорят, им самим, и названного «Дневник партизанских действий»:
Сколько раз я спрашивал жителей по заключении между нами мира: «Отчего вы полагали нас французами?» Каждый раз отвечали они мне: «Да вишь, родимый (показывая на гусарский мой ментик), это, бают, на их одёжу схожо». - «Да разве я не русским языком говорю?» - «Да ведь у них всякого сбора люди!» Тогда я на опыте узнал, что в Народной войне должно не только говорить языком черни, но приноравливаться к ней и в обычаях и в одежде. Я надел мужичий кафтан, стал отпускать бороду, вместо ордена св. Анны повесил образ св. Николая и заговорил с ними языком народным.
Думаю, даже короткий литературный фрагмент не может скрыть брезгливого пренебрежения автора к «черни», которая для него (как и он для неё) совершенно чужая и инородная, включая язык.
Кстати, фрагмент этот я взял на указанной выше странице про «партизанское движение». По легенде Денис Давыдов орудовал в ермолке не один. Там вы найдёте портреты всех десяти «командиров и офицеров летучих отрядов». Среди них вы наверняка заметите одну птичью фамилию, причём говорящую – Орлов-Денисов.
Про Орловых вы если не знаете, то наверняка слышали. Говорят, были крутыми любовниками. За счёт этого в XVIII веке и оказались при дворе Екатерины Два (которую вообще-то звали Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg).
Не могу не упомянуть здесь, что папашка её относился в дому Аскания, носящему имя Аскания, основателя Рима и сына Энея, что прямиком выводит нас на финикийцев.
Благодаря Григорию Орлову Екатерина и стала императрицей, убрав его руками с пути к престолу своего мужа, Петра Три (которого вообще-то звали Karl Peter Ulrich von Schleswig-Holstein-Gottorf). Вот заодно их родовой герб:
В другой раз я бы вам сказал, что на птицу Феникс (однокоренную не только финикам, но и финикийцам) в роли орла и звезды Давида обращать внимания не нужно, однако сейчас я этого не скажу, поскольку вообще родов (или домов) Орловых было несколько: были просто Орловы, были уже упомянутые Орловы-Денисовы, а были и Орловы-Давыдовы. Видите, как забавно (и совершенно случайно) получается связь с «Денисом Давыдовым», правда, уже как названием проекта по переделке народной войны против Романовых (то есть «Римских») в «партизанское движение».
Кстати, при «Екатерине Два» по Руси гуляли пятеро братьев Орловых, а не только Григорий с Алексеем, как любят писать «историки». Что не может не напомнить нам ещё одно забавное совпадение, поскольку у того первого Рост-чайльда было тоже пятеро сыновей, которых он отправил банковать по европейским столицам («и с ними гибель разослал соседям в чуждые пределы», как писал ещё один знаменитый финикиец, потомок Ганнибала).
А что же с «далёким американским городом», с которым ещё в самом начале я обещал всё это связать? Давайте почитаем этимологию фамилии Орлов глазами самих её носителей и их родственников. Они чёрным по белому объясняют, мол, любят использовать её потому, что у ашкеназов это родовое имя происходит от личного имени Орл, что на идише выступает уменьшительной формой от Аарона (запомните это имя для финала). Вот этот самый Орл мы и видим с вами не только в имени очень неплохого (на мой взгляд) актёра Орландо Блума…
… но и в названии американского города Орландо.
Что касается Блума, то, как рассказывает его биографы, парень долгое время думал, будто его отец – обычный еврейский писатель из Южной Африки. Оказалось, нет, но от того не полегчало, потому что, говорят, его биологическим отцом был некий друг семьи по имени Колин Стоун, а это уже вообще отдельная песня, потому что нам придётся копаться не только в биографиях актёров типа Колина Фаррелла, или Колина Фёрта, или поющего барабанщика Фила Коллинса (который, разумеется, Филип Дэвид), но и многочисленных Стоунов, а это очень круто, потому что они и сами с усами и связаны со Стэнли, которые раньше были Стоунли.
Город Орландо находится во Флориде. Историй его названия множество, однако, ни одной официально подтверждённой вы не найдёте. Кроме одной: изначально город Орландо назывался Jernigan. В честь первых его жителей, европейских переселенцев по имени Isaac и Aaron Jernigan. Ребята промышляли скотоводством. Про Аарона, который вообще-то Аарон Давид, можно узнать, что он был торговцем и заодно возглавлял местную милицию. Примечательно, что когда он умер в 1891 году, его похоронили на кладбище Лейк Хилл в местечке Orlo Vista, которое иногда пишется вместе, и тогда мы с вами безошибочно видим всё тех же Орловых – Orlovista.
Давно ль орлы твои летали
Над обесславленной землей?
Давно ли царства упадали
При громах силы роковой…
…
Хвала! он русскому народу
Высокий жребий указал,
И миру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал.
Так писал автор цитированного выше «Анчара» в финале длинного стихотворения «Наполеон», сочинённого в 1821 году, когда до потомка Ганнибала долетела печальная весть с острова Святой Елены.
Write a comment