Если вы с ней, с цензурой, не сталкиваетесь (или думаете, что не сталкиваетесь) в повседневной жизни, поскольку не пишете романов или не фотографируете мало одетых моделей, то можете эту заметку не читать, хотя мне почему-то кажется, что если вы человек активный и боретесь за своё мнение, вас не раз «банили» за самые невинные высказывания на куче «свободных» сайтов, так что в принципе цензура вас тоже касается.
Я недавно за неё переживал, поскольку пропихивал через современных редакторов свой очередной шедевр. Эти редакторы (или их предшественники, поскольку дело было много лет назад) в своё время не хотели пропускать в другом моём романе место, потому что увидели в нём «пропаганду суицида». Место это было, собственно, одним-единственным предложением, в котором герой вспоминает свою дуру-мать, которая не выдержала очередной глобальной госразводки (речь шла о театре под названием «вторжение инопланетян») и покончила жизнь самоубийством. Я им ответил (вежливо, как меня учит жена), мол, это не пропаганда, а необходимое упоминание, причём в контексте того, что делать так нельзя, а кто делает, тот дура (дурак). К разборке, слава богу, тогда подключилось их руководство, и фразу благополучно оставили. Правда, поцарапанная, победила.
Сегодня правде побеждать всё сложнее, поэтому я как ушлый маркетолог предвосхитил все лишние вопросы и начал роман следующим дисклеймером:
В данном произведении упоминаются отношения, противоречащие традиционным ценностям РФ, но исключительно с целью пропаганды ценностей традиционных. Автор считает, что простое замалчивание порока является худшим пороком и ведёт к моральному упадку общества.
Морально я был готов к очередному сражению с редакторами и в качестве аргумента собирался привести Уголовный Кодекс РФ, в котором упоминается целая гроздь преступных пороков, но при этом никто не скажет, что они там пропагандируются (хотя, конечно, пропагандируются). То есть, готов был я спросить наиболее ретивых редакторов, вы бы и УК отправили на переработку что ли?
Переживал я, что примечательно, не за многочисленные неизвестно как закравшиеся в роман эротические сцены (описанные эзоповым языком, с тем, чтобы даже если он попадётся на глаза ребёнку, тот просто ничего не поймёт), а за упоминание, например, нетрадиционной ориентации семейства Владимира Владимировича (разумеется, Набокова), включая его жену, сына и брата. Кроме жены, остальные факты всем интересующимся известные. Про жену и ВВ я развил собственную мысль. Вот она, думал я, наверняка вызовет пристальное внимание издательства.
Я ошибся. Ни она, ни другие упоминания «нетрадиционных ценностей РФ» праведного гнева редакторов не вызвали.
Чтобы вы понимали, о чём я, в 2022 году были приняты очередные размытые поправки к очередному закону о запрете пропаганды геев всех полов, педофилов и прочей нечисти. Поделом, но беда в том, что теперь почти невозможно написать биографию, например, Оскара Уайльда, написать правду о Лорде Байроне или о Максиме Горьком, едва ли можно опубликовать фотографии Брежнева, братски целующего Эрика Хонеккера, а уж про «Евгения Онегина», где героине 13 лет, и «Ромео и Джульетте», где героине 13 ещё не исполнилось, я даже не говорю.
С романом обошлось малой кровью. Редакторов возбудило ровно два места, где физически одна девушка целует другую. Правда, не потому, что они друг другу нравятся, а потому, что они обе хотят спровоцировать наблюдающего за ними мужчину. Но на эти детали редакторы внимания не обращают. Хотя, мне показалось, что они в итоге прочитали весь роман. Видимо, в конце концов, победила чем-то разбуженная совесть. А мне вспомнился фрагмент другого романа, который сегодня тоже наверняка не пропустили бы из тех же «пропагандистских» соображений:
- Ах, Андрей, - сказал он нежным, умоляющим голосом, обнимая его и кладя голову ему на плечо. - Оставь меня совсем... забудь...
- Как, навсегда? - с изумлением спросил Штольц, устраняясь от его объятий и глядя ему в лицо.
- Да, - прошептал Обломов.
Вы все, несомненно, узнали гончаровского «Обломова», которого, если мне не изменяет память, разве что в школе не проходили. Никакого отношения к плотским утехам, просто искренние переживания двух друзей, выражаемые в невинных действиях, которые сегодня воспринимаются с опаской и оглядкой.
А мне вспоминаются два эпизода из собственной юной жизни. Первый, в Ленинграде, куда мы приехали с моим тогдашним приятелем по Универу и где нас его отец поселил у своей знакомой пожилой актрисы, дабы не тратиться на гостиницу. Чтобы было понятно, я тогда находился в безконечном поиске подруги, а бывшая подруга моего приятеля уже успела сдуру сделать аборт. Так вот, в один прекрасный вечер, наша хозяйка с хитрым взглядом стала выпытывать, не голубки ли мы, поскольку её слегка смутило то, какая у нас неразлейвода дружба. Мы тогда только посмеялись, потому что даже не сразу поняли, о чём она.
Второй раз я держал за руку свою будущую жену. На нашу беду держал я её за руку в центральной церкви Загорска. Мы слушали службу. Сзади раздалось шипение, и на нас буквально с кулаками набросился нашего же возраста «батюшка», верещавший, мол, нельзя так неподобающе вести себя в церкви. «Так» - это держаться за руки. Комментировать не буду…
Маразм крепчает.
Что касается изобразительного ряда, то вот такую картинку сегодня нельзя выносить на обложку:
На мой искренне удивлённый вопрос «почему», редакторы односложно отвечают, мол, слишком откровенно. Хотя не так давно они же уточняли, что главное, чтобы на обложке у женщин были прикрыты женские признаки. То есть, поставить вот такое на обложку уже нет, не получится:
Я тупо поинтересовался, с каких это пор обычное декольте стало «слишком откровенным». На что мне просто ответили, что такую обложку магазины на реализацию сегодня не возьмут. Я по-прежнему тупо попросил указать критерии «откровенности»: ширину и глубину декольте. Издатели повторили сказку про белого бычка, то есть про нерадивые магазины. Я подумал, что давно не обращал внимания на обложки журналов «Вог» и иже с ним. Наверное, там уже давно все в шубы кутаются. Проверять не стал.
В другой раз из весьма по сути откровенного альбома редакторы попросили из тех же соображений удалить вот такую картинку:
Это уже была не обложка (я хоть и тупой, но ведь не настолько, чтобы на одни и те же грабли наступать повторно), но рядовая иллюстрация на 10-й странице. Жесткая рекомендация редактора гласила, мол, на первых 10 страницах размещать откровенные изображения нельзя. На 11-й можно, что угодно, хоть «Камасутру», а на 10-й – ни-ни. Технически это понятно, поскольку когда вы в интернете выбираете, что бы почитать, вам обычно дают ознакомиться с самым началом произведения. Правда, по моим наблюдениям, ознакомительный фрагмент может состоять и из 50+ страниц, а значит, здесь мы снова имеем с вами ещё более тупую, чем я, формальность.
Так что авторам сегодня остаётся только посмеиваться или переживать. Или переживать, но посмеиваться. Не у всех же есть такие жёны, которые успокаивают творческих мужей словами «Мне кажется, они создают видимость работы, и им положено к чему-то придираться».
Надеюсь, я вас повеселил и заставил задуматься.
Здоровья и здаво…
… хотя, я недоговорил. Потому что с какого такого перепугу кто-то вдруг стал ратовать за чистый моральный облик обитателя РФ и будущего строителя второй линии БАМа? Формально, конечно, всё это хорошо и правильно. Я бы не хотел, чтобы мои дети учились или жили в какой-нибудь Америке или Англии, где всех с пелёнок агитируют не только делать прививки, но и выбирать себе по вкусу пол, не стесняться закладывать или убивать родителей, если они плохо себя ведут, по-королевски создавать семьи с братьями с сёстрами, детей покупать в специальных домах для дальнейшего выращивания в однополых семьях и т.п.
Когда ограничения на «пропаганду» внезапно ввели, я первым делом подумал о сигаретах. Там ведь тоже в своё время сработал маркетинг: когда сигаретное лобби пробило, чтобы на всех пачках стали писать «никотин убивает» и рисовать страшные картинки, стадо бросилось курить «вопреки» и в гораздо больших масштабах, поскольку так устроена стадная психология «сопротивления». Сегодня курящих, например, женщин в десятки раз больше, нежели до принятия закона о «предупреждении». О насаждении подростковой проституции в СССР путём криков об ужасных судьбах юных путан с улицы Горького, которые пускают жизнь под откос, пусть даже и зарабатывая по 1000 долларов за ночь (когда месячная зарплата их родителей была долларов 40), я уже не раз здесь упоминал. То есть, разумеется, запрет «пропаганды» автоматически подогревает интерес к тому, чего нельзя, даже у тех, кто об этом, как мы с моим приятелем, никогда не задумывался.
Скажем, одна моя прошлогодняя ученица, поступившая на филфак МГУ, рассказывала мне, что у них там среди однокурсниц засилье лесбиянок, причём довольно небезобидных.
Сейчас я думаю, что причины введения запрета глубже, потому что вводили его именно те и для тех, кто не хотел бы, чтобы про них говорили правду. Думаю, мой эзопов язык вам понятен.
Вот теперь здоровья и здравомыслия!
Write a comment